Либерализация уголовного законодательства. Реформа МВД. Гражданская авиация и причины авиакатастроф

Реформа правоохранительных органов

Flash version 9,0 or greater is required

You have no flash plugin installed

Click here to download latest version

ЛГ: Вторая часть нашего «Ресета» посвящена реформе правоохранительных органов. Была милиция — стала полиция. Лучше от этого, как говорят многие, не стало. Стало только хуже.

ИТ: Стоял ряд кардинальных вопросов. С чего все началось? С «палочной» системы, которая толкает на то, чтобы людей пытали и заставляли признаваться в несуществующих преступлениях ради статистического благополучия, ради карьерного роста и так далее. То есть показатели и отчетность — вот с чего все началось. Пытали и убивали, потому что сегодня нужно раскрыть больше, чем вчера.

ЛГ: Система такая.

ИТ: Система. Неправильно была продумана система. Сказали: мы все это реформируем, и у нас будет система, которая делает акцент на профилактике. То есть будем работать не только постфактум, когда убили, а чтобы не убили. Работа с потенциальным убийцей должны вестись «на берегу», пока еще ничего не случилось.

ЛГ: А я думал, что в основе всей этой реформы стоит как раз человек, полицейский. Был один — стал другой.

ИТ: Нет. Все вытекало из этого, понимаете. Для того чтобы полицейский занимался своим делом качественно и добросовестно, взяток не брал и людей не бил, его нужно, как говорит мировой опыт, хорошо стимулировать. Ему нужно предоставить пролонгированный пакет льгот. Будешь хорошим и честным — пенсия будет хорошая. Будешь хорошим и честным — дети в хорошую школу пойдут. И так далее.

ЛГ: А будешь нечестным — потеряешь все. И сядешь.

ИТ: Да, была такая идея. Поменяли закон, поменяли название, угрохали на это 600 млн рублей — и все. Палочная система как была, так и осталась. Переаттестацию провели таким образом, что руководство избавилось от неугодных. И основная проблема знаете в чем? Я ведь общаюсь с теми, кто работает на земле. Живой разговор, никуда не денешься. Многие, процентов 70, конечно, молчат. Но 30 процентов говорят о том, что происходит.

Происходит следующее: система выстроена. В этом проблема, а не в том, что отдельные милиционеры берут взятки, и не в том, что кто-то из них негодяй. Это система. Каждый месяц ты должен принести своему начальнику определенный объем денег (в зависимости от ведомства). Если ты в ГИБДД, то это чаще, чем раз в месяц, — как правило, после смены. Если ты оперативный сотрудник, то раз в месяц. И как ты это добудешь, абсолютно твоя проблема. И на многое закрывают глаза.

ЛГ: До сих пор?

ИТ: Конечно.

ЛГ: И видеокамеры стоят…

ИТ: Мало того, как следует из разговоров с людьми, которые работают на земле (а я ведь еще сопровождаю дела, когда сотрудников судят, когда их привлекают к ответственности, а разговор в суде, разговор в тюрьме — он более откровенный), сейчас ставки повысились.

По сравнению с тем, что было до реформы, суммы возросли. Сейчас нужно платить больше, а территория не увеличилась, людей там больше не стало. И стало тяжелее вышибать этот объем. То ли это связано с тем, что переназначение потребовало определенных затрат, и системе потребовалось больше денег, чтобы она устояла, чтобы устояло то начальство, которое наверху, то ли это результат переименования.

Но суть в чем? Суть в том, что в этом основная проблема. То есть, для того чтобы работать, нужно воровать и давать начальству. И тогда ты угоден, и тогда ты проходишь переаттестацию, и тогда ты защищен.

ЛГ: Как сломать эту систему? С чего начинать?

ИТ: Система выстроена сверху, не снизу. Это не опер придумал. Система выстроена сверху. И разговор о том, что рыба гниет с головы, здесь абсолютно уместен. Когда идет речь о коррупции, рассуждать о том, что нужна политическая воля, — это как-то смешно. Я думаю, что только общественное мнение, только эти Болотная и Сахарова и дают надежду, что появится желание что-то изменить.

Это ведь не только полицейских касается, вот в чем проблема. Я скажу даже больше: это касается и адвокатуры. У нас осталось немного адвокатов, которые не платят определенную долю по вертикали, для того чтобы жилось спокойно, чтобы квалификационная комиссия не лишила статуса, если напишут жалобу или еще что-то. Эта система — она общероссийская. И для того чтобы ее сломать, нужно, чтобы у нас с вами кончилось терпение.

ЛГ: Оно кончилось.

ИТ: Оно еще не кончилось. Пока у протестного движения нет внятной позиции. Ведь там же лозунги были обо всем и ни о чем. И Козлова на свободу, и выборы нечестные, и Чуров нам надоел. А при чем тут МВД? Хотя ясно, что надоело все в комплексе. Но тем не менее недовольство не дошло до определенного уровня. Нет осознания того, что это от нас с вами зависит. И самое главное — это то, что в обществе по-прежнему доминирует определенное мнение в отношении смертной казни.

Мы все в основной своей массе настроены репрессивно. О чем это говорит? О том, что это полицейское государство. Если мы заявляем, что за тяжкие преступления надо убивать, это говорит о том, что мы настроены репрессивно. Это говорит о том, что мы строим репрессивное государство. Это сидит внутри нас. Мы где-то согласны с той жестокостью, которая идет от правоохранительных органов. 70 процентов заявляют: убил — и его надо убить. А им подпевают политики. Почему? В условиях демократии они вынуждены это делать.

ЛГ: То есть начинаем с себя. Вторая часть на этом закончена, а в третьей части мы поговорим о ситуации в гражданской авиации. Казалось бы, при чем тут гражданская авиация? Но дождитесь третьей части.