Выборы-2011: политические итоги

Главная слабость российской властной вертикали

ЕЛ: Властная вертикаль в целом справилась. Она сделала, скажем так, почти невозможное. Она подняла результаты голосования процентов на 20, что, согласно теории политического пиара и политтехнологий, в принципе невозможно. Более или менее незаметно возможно сфальсифицировать 12 процентов максимум.

ЛГ: За счет чего ей это удалось?

ЕЛ: За счет мобилизации всех возможных и невозможных ресурсов, за счет откровенного, открытого вброса. Когда сегодня в шесть утра комиссиям, которые вообще отказывались подводить итоги, пока не уведут наблюдателей, все-таки пришлось приступить к подсчету голосов, первое, что они сделали, — это начали «гасить» неиспользованные бюллетени. И тут-то выяснилось, что остались пачки неиспользованных бюллетеней — и все они с отметками за «Единую Россию». Все это было заснято, зафиксировано.

ЛГ: Так открыто, при наблюдателях? Странные люди.

ЕЛ: А что делать? Они до шести утра тянули подсчет. Они даже не хотели считать. Они говорили, мы устали, идите домой, давайте кофейку попьем... Но поскольку по всем штабам наблюдателям был дан приказ ничего не брать в рот из рук избирательных комиссий, потому что на нескольких прошлых выборах что-то подсыпали, так что и в больницу увозили, и из комы несколько дней вывести не могли, у наблюдателей были свои термосы. В итоге в Раменках в Москве мы обнаружили один замечательный избирательный участок. Счет фальсифицированных бюллетеней там был огромен. Хватали за руку людей, которые кидали по 40 бюллетеней. Это уже жадность — 30 в урну влезают, а 40 никак. Группы людей, на поясах у которых было по 70 бюллетеней, курсировали от участка к участку. Такие вот пояса верности. Они были пойманы благодаря журналистам, которые заранее внедрились под видом…

ЛГ: Это «карусель»?

ЕЛ: Это «карусельщики». Журналисты просто молодцы, они действовали совершенно самоотверженно. Они заранее внедрялись в такие группы, аки разведчики из спецслужб, и, придя на участок, публично объявляли, что здесь готовится массированный вброс. И все это фиксировалось. Например, склады бюллетеней в павильоне на ВВЦ, где обнаружилось гнездо «нашистов», строем и под рупор выходивших на голосование с открепительными удостоверениями. Или половинки трамвайных билетов, которые предъявлялись определенным людям...

ЛГ: Это пароль?

ЕЛ: Пароль. Половинка трамвайного билета, при предъявлении коей ее носитель допускался до голосования. То есть было много чего. Это действительно была линия фронта.

ЛГ: Деньги платили, я знаю. Так газеты пишут.

ЕЛ: Этого я не знаю. Мое дело было ловить, фиксировать и не пущать. Совершенно самоотверженно действовали сотрудники МГУ, которые прикрывали район Хамовники. Это и молодые, и пожилые люди, которые бросались грудью на амбразуру и не давали унести обнаруженные ими урны с фальсифицированными бюллетенями, хотя представители «Единой России» пытались их у них отобрать, угрожая пятью годами тюрьмы. Я знаю, что один из этих героев сегодня пошел фиксировать свои синяки и царапины. Он был буквально в центре борьбы. Он выиграл, он победил, он отстоял урну, которая была поставлена под охрану полицейских. Хотя потом вечером мы ее с диким трудом вскрывали. Потому что страх был адский.

ЛГ: Перед чем страх, я не пойму?

ЕЛ: Как перед чем? Хотя бы перед уголовной ответственностью. Фальсификация результатов выборов. Уголовный кодекс. Небо в клеточку. Чего боялись?

ЛГ: Я в другом смысле. Почему они боятся не закона, а начальства? Чего они боялись? Что их выгонят с работы? Если бы они не стали фальсифицировать бюллетени, если бы они повели себя совершенно нормально…

ЕЛ: Да ничего им бы не было на самом деле.

ЛГ: А чего ж тогда они так ретиво?

ЕЛ: Ответственности боялись.

ЛГ: За что?

ЕЛ: Кто-то был куплен, кто-то боялся ответственности.

ЛГ: Перед своим начальством?

ЕЛ: Перед законом.

ЛГ: Я о другом. Они при вас гасили бюллетени. А ведь можно было ничего не делать — вы же смотрите. Ребята, у вас голова есть?

ЕЛ: Так они вообще не хотели считать. Они хотели, чтобы наблюдатели тихо ушли. Шесть часов их уговаривали начать подсчет. В итоге им ничего не оставалось делать. Они поняли, что наблюдатели не уйдут, что видеокамеры будут стоять.

ЛГ: Ну и оставьте в покое. Ничего не делайте.

ЕЛ: Как? Подсчет голосов начинается с погашения неиспользованных бюллетеней. Процедура такая.

ЛГ: Замкнутый круг. Я им не завидую, честно говоря.

ЕЛ: Я тем более.

ЛГ: Они тоже на войне.

ЕЛ: Властная вертикаль обнаружила, на мой взгляд, самую главную свою слабость. Эта властная вертикаль образована по принципу зависимости одних звеньев от других. Учителя, мы вас выгоним с работы, если вы не обеспечите то-то и то-то.

ЛГ: Я об этом и спрашиваю.

ЕЛ: Вся вертикаль снизу доверху построена по принципу зависимости. Губернатор, мы тебе не продлим срок или не дадим твоему региону положенное по закону финансирование, если ты нам что-то не обеспечишь. На самом деле эта вертикаль абсолютно неэффективна. Потому что взаимоотношения в ней строятся не на качестве работы, не на профессионализме, а на зависимости. В принципе при наличии таких условий взаимодействия будет провалено управление любой страной. Это и выявилось с абсолютной очевидностью. Обнаружилась полная неэффективность Центральной избирательной комиссии, полностью провальная система формирования всех остальных комиссий. Эти комиссии недееспособны. При таких комиссиях нормальных выборов у нас не будет никогда.

ЛГ: А если поменять господина Чурова?

ЕЛ: Этого недостаточно.

ЛГ: А что надо?

ЕЛ: Господин Чуров — он…

ЛГ: Исполнитель.

ЕЛ: Нет. Господин Чуров делал единственное — он ничего не видел. Он рассказывал о каких-то крысах, о гробиках, нес полную ахинею, не отвечая ни на один вопрос. Нет нарушений! А нарушения шли тоннами и пачками. У господина Чурова есть своя, очень хитро придуманная схема, как избежать за это ответственности.

Но бились-то с наблюдателями члены УИКов и ТИКов. Вот в чем проблема. Обычные люди, мужчины и женщины (женщин было больше), которые говорили Явлинскому: «Не трогайте наши сфальсифицированные документы. Уйдите отсюда, пока мы не вызвали прокурора». На этот раз было легче разговаривать с полицейскими, с представителями правоохранительных органов. Лично мне все они тихонько говорили одно: «Эх, Елена Анатольевна, если бы мы с вами были не на избирательном участке, а сидели за чашкой чая, мы бы сказали вам совершенно другое». Они старались не вмешиваться, не становиться на сторону фальсификаторов, а если видели явные нарушения, то становились на сторону той активной части населения, которая пыталась их предотвратить.

ЛГ: Давайте на такой, я не знаю, как ее назвать, оптимистической или…

ЕЛ: Оптимистической.

ЛГ: Хорошо. Елена Лукьянова, доктор юридических наук, профессор, член Общественной палаты, была у нас в гостях.

Материал подготовили: Мария Пономарева, Лев Гулько, Тарас Шевченко, Алексей Козин, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Александр Газов