Политика России в Арктике. Взаимосвязь ПРО и СНВ-3. Внешняя политика и модернизация

Внешняя политика как инструмент модернизации

ЛГ: Итак, главное достижение внешней политики России, как пишет Financial Times в недавних своих номерах, — это ближайшие соседи. Согласно документу от Министерства иностранных дел, полученному в прошлом мае, и речи Медведева в июле, опять же прошлом, новой стратегией ведения внешней политики является использование ее для модернизации экономики. То есть Москва не должна иметь друзей и врагов — ей следует исходить только из своих интересов. И так вроде бы делают все. Россия должна создать понятие нового сотрудничества с Германией, Францией, Италией или Соединенными Штатами. «Если думать, что преодоление экономической отсталости является главной целью, то внешняя политика этому способствует», — заявил директор Московского центра Карнеги Дмитрий Тренин, которого вы наверняка знаете. Другие подходы были продемонстрированы Вашингтоном. Его политике «перезагрузки» очень помогло избрание Барака Обамы президентом. Это сняло основные препятствия.

Так какой должна быть внешняя политика России? Нет друзей и врагов, а есть целесообразность, как у всех?

ЛК: Вне зависимости от того, что я думаю, это так и есть. Так и было при идеологическом противостоянии. Но там были еще и друзья, что называется. Эта парадигма сохранена и сейчас. Почему? Потому что с развалом СССР нас с Белоруссией и Украиной, в отличие, например, от Азербайджана, не могут связывать просто интересы. Это моя позиция. Почему? Я поясню. Потому что, кто бы что ни говорил, мы с украинцами и белорусами — фактически один народ. Мы славяне.

ЛГ: К сожалению, чем дальше, тем этого будет меньше.

ЛК: К сожалению, да. Но я говорю о физиологическом строении. Все-таки они нам большие друзья, чем американцы. В этом смысле. Нас объединяет прежде всего язык.

ЛГ: История.

ЛК: История. Больше, чем с американцами. И в этом плане политика определенных преференций в отношении друзей или родственников, конечно, сохраняется.

ЛГ: Хотя родственники бывают такие гадкие.

ЛК: Это как в жизни.

ЛГ: Да.

ЛК: Они присосутся порой и сосут больше крови. Но здесь, если говорить о внешней политике, я, к величайшему своему сожалению, вынужден констатировать, что за 20 лет мы растеряли друзей и не приобрели каких-то серьезных устойчивых интересов.

В чем мы приобрели интересы? Я всегда задаю этот вопрос дипломатам, заместителям министра иностранных дел. В чем? Ушли геополитически с Ближнего Востока, из Африки. На просторах СНГ мы могли отстроить нормальные отношения с той же Белоруссией. Если мы продаем им нефть и газ по сниженной цене, то могли бы тогда что-то получить и для России. Мы и получаем. Мы сегодня в России тракторов делаем чуть-чуть — все получаем в основном из Белоруссии. То есть в этом смысле за последние лет пять что-то начало сращиваться по Белоруссии и Украине.

Но никаких серьезных прорывов в отношениях с Евросоюзом и США в сфере экономике я не наблюдаю. О международных делах мы с вами уже говорили. Мы там уступаем и уступаем. Можно еще вспомнить тактическом ядерном оружии. Мы везде уступили в расчете на то, что нам тоже уступят. Но политика строится таким образом, что сильные получают уступку не для того, чтобы потом давать.

К сожалению, мы не получили ни отмену поправки Джексона—Веника, хотя она фактически не работает. А осталась только для трепотни политиков, потому что каждый год на нее мораторий.

ЛГ: Тем не менее мы могли бы больше торговать.

ЛК: А ВТО? Но поправку Джексона—Веника не отменили.

ЛГ: Нет.

ЛК: Так что, несмотря на наши уступки, не получилось политики дружбы. Политики целования в засос.

ЛГ: Не надо.

ЛК: Не надо. Но тогда не надо и нам уступать. Ради чего мы им уступали? Я об этом говорю не только в отношении Америки. Я об этом говорю и в отношении Белоруссии или Украины. То же самое.

ЛГ: То есть целесообразность должна везде присутствовать.

ЛК: Интересы государства, прежде всего. Государство — это не просто часть суши, а это люди, которые его населяют.

ЛГ: Страны БРИК, или БРЮКИ, как сказал Дмитрий Анатольевич, и сам засмеялся. Вот тут у нас, по-моему, складывается. Или нет?

ЛК: Что складывается? Это тоже определенная выдуманность. Что такое БРИК? Это был определенный индекс у фондовиков. БРИК — это были четыре страны, к которым он относился. Что значит индекс? Фондовики вычисляют индекс по банкам, по странам. Вот они и создали БРИК.

А мы решили из этой организации сделать какую-то политическую структуру. Мы вроде как будем сотрудничать через экономику. А какое там сотрудничество? Его нет фактически.

Сотрудничество у нас в большей степени как раз с Евросоюзом. Потому что мы продаем туда нефть, газ. А что с Бразилией? У нас товарооборот совсем маленький. Товарооборот Китаем: продаем — и немножко, совсем чуть-чуть получаем от них. У нас там очень большой разрыв.

ЛГ: Может быть, страны БРИК плюс Южная Африка, если они объединятся и у них будут общие интересы, смогут в каких-то политических вопросах влиять и на Соединенные Штаты, и на Западную Европу. Вот какая может быть цель.

ЛК: Конечно, так смотрится красиво. Потому что в Бразилии, Индии, Китае сколько населения...

ЛГ: И потом, огромные же капиталы.

ЛК: Да. В этом определенный расчет есть. Но я бы не стал его проецировать на ближайшую перспективу. Почему? Потому что у каждой из этих стран есть свои интересы. И эти интересы связаны не только с Россией, и прежде всего не с Россией. Для нас — к сожалению, для них, может быть, к счастью. Их интересы связаны с Америкой, с Европой потому что для них это рынок сбыта. Не будут они же отказываться от своих политических интересов ради интересов России. Но что-то для нас в этом есть, потому что хуже же не будет.

ЛГ: Безусловно. И все же, заканчивая нашу беседу, хочу спросить: какое главное достижение внешней политики России?

ЛК: Нет никаких. Ни главных, ни второстепенных. Постоянно разговариваем о визовом режиме с Европой. Они дурят нас 20 лет. Теперь начали говорить о свободном визовом режиме с Америкой.

На самом деле я глубоко убежден, что сейчас, с приходом Барака Обамы, для нас наступил очень хороший период. Очень хороший. Он действительно молодой, образованный, развитый президент. Повезло Америке с президентом. Нам не повезло, что у них пришел еще более умный человек, чем Буш. Обама четко отстаивает то, что обещал. Так что США точно повезло. С умным человеком проще договориться, чем с ястребом.

Но нам во внешней политике нечем похвастаться. И потом — выборы. Как предвыборный период, мы начинаем уступать. По Береговому морю уступили, по СНВ уступили. По Ливии тоже уступили. Вроде решили и договорились: не будем, воздержимся. А обратного эффекта пока нет.

ЛГ: На этой «оптимистической» ноте мы и закончим нашу беседу. В качестве эксперта и гостя у нас был Леонид Калашников, первый заместитель председателя комитета Госдумы по международным делам, секретарь ЦК КПРФ. Приходите еще.

Материал подготовили: Мария Пономарева, Лев Гулько, Сергей Лихарев, Алексей Козин, Дарья Шевченко, Виктория Романова, Ольга Азаревич, Лидия Галкина, Александр Газов