Юбилей

Анатолий Лукьянов, ч. 4

АГ: А сколько сегодня соотношение? Эти показатели.

АЛ: Официально…

АГ: Понятно, официальных нет данных.

АЛ: Есть. Один к шестнадцати. А в Москве — один к сорока. Это официальные данные. Вот оно. Вот что такое разлом общества.

АГ: А после десяти государство нежизнеспособно?

АЛ: Нет, оно жизнеспособно. Но оно будет разрываться между очень богатыми и очень бедными. Управлять этим государством будет та сотня или две сотни миллиардеров, которые заинтересованы в таком разрыве. И недаром один из них, Прохоров, ставит вопрос о пересмотре Трудового кодекса, чтобы он мог выкидывать на улицу кого угодно, сохраняя свои доходы, возможность вывоза прибыли. А потом покупки, простите меня, домов, судов, самолетов, чего угодно... Вот о чем идет речь.

А Геродот говорил: если один к десяти и дальше, невозможно обществом таким управлять. Оно всегда чревато взрывом. Эта разница, естественно, порождает негативные процессы в обществе. Об этом говорится в международной конвенции «О стабильном развитии мировой экономики».

Я разговаривал с очень интересной женщиной. Это премьер-министр Норвегии Брутланд, мать четырех детей, социалистка. Для них это проблема. Это проблема еще и финансовая. Это проблема налогов на низкооплачиваемое население и на людей с высокими доходами. Если нет справедливого подоходного налога. То есть когда до 60 процентов своей прибыли предприниматель тратит на общество, на бюджет, на налоги для всех, а, скажем, мелкий предприниматель или учитель имеет маленькие налоги — это обычное дело. Это принцип, который почти везде соблюдается.

А в России несчастный учитель и миллиардер платят один налог — 13 процентов. Я был депутатом и знаю, как это доказывали. Премьер-министр сказал, что если сделать прогрессивный налог, то будут при помощи конвертов выплачивать, скрывать доходы и так далее. Ну и как? Не скрывают? До сих пор ищут решение этой проблемы, но не находят.

Отсюда те предложения, которые разработали и вносят сейчас коммунисты в своей программе преодоления кризиса. Программа была передана Путину в ходе его отчета. Речь идет о государственной собственности на те объекты, которые принадлежали государству при советской власти: земля, недра, воды, крупнейшие предприятия, оборонка, энергетика. Возвращение к этому принципу спасало бы положение сегодня.

АГ: А иначе?

АЛ: А иначе… Скажем, Саяно-Шушенская ГЭС. Когда по предложению Чубайса разорвали энергетическую систему, вдруг оказалось, что за безопасность отвечают совсем другие фирмы, которым вообще-то наплевать на эту безопасность.

АГ: Они деньги зарабатывают.

АЛ: Они зарабатывали деньги. И прибыль. Они живут по своим законам. По законам извлечения прибыли. И их много. Мы предупреждали с самого начала, к чему приведет такое раздробление энергетики. И это преступление перед народом.

Отсюда наша программа. Отсюда требование прогрессивной налоговой системы, которая увеличивалась бы по мере доходов. Налоги росли бы на богатых при минимальных налогах на бедных.

И Валентин Распутин, мой любимый писатель, человек очень тонкий, эту главную составляющую идеологии сегодняшнего дня определяет совершенно точно: волчий индивидуализм. Действительно, это так. То есть противопоставленный советскому общественному строю, нашей общинности русской. Нашему коллективизму русскому. И нашему православному нестяжательству.

Слушаю Кирилла — нашего Патриарха, которого знаю давно. Он был в Смоленске, в моем избирательном округе, архиереем. Я вижу, как при всем своем осуждении репрессий, прикасаясь к социальным вопросам, он называет общие интересы как главное и вынужден назвать нестяжательство основным принципом нашей религии.

Кстати, этим православная религия, как и буддизм, и некоторые другие религии, отличаются от католической веры, которая личный интерес и так называемые права человека ставит выше общего интереса… Вот и все отличие, о котором я могу вам рассказать сегодня.