Вторая волна политического протеста. Столкновения 6 мая — провокация властей? Бойкот оппозицией НТВ

Вторая волна политического протеста

Flash version 9,0 or greater is required

You have no flash plugin installed

Click here to download latest version

Роман Попков: Здравствуйте. В сегодняшнем «Ресете», который веду я, Роман Попков, принимает участие Дмитрий Гудков, депутат Государственной думы, один из лидеров российского протестного движения. О протесте мы и поговорим в первой части нашей программы.

Скажите, Дмитрий, вот в марте настроения были довольно-таки апокалипсические: мол, протест пошел на спад. Многие обвиняли вождей оппозиции в том, что они его вообще слили. И действительно, динамика была не очень хорошая по численности акций, а на Пушкинской, на Арбате явно было меньше людей, чем на Болотной и Сахарова. А сейчас, в мае, происходит некий ренессанс. Чем это можно объяснить? Может, просто потеплело, люди разморозились, или что-то такое произошло с людьми, как вы думаете?

Дмитрий Гудков: Когда мне говорили, что протест сдулся, я отвечал, что это невозможно, ведь проблемы граждан не решены. Полиция у нас продолжает брать взятки, суды продолжают работать по прейскурантам, выборы у нас нечестные, плюс еще нас обманули с выборами губернаторов. И для того чтобы протест сдулся, нужно решить все эти проблемы.

С чем было связано снижение активности в марте? Когда 4 февраля, в конце февраля, мы организовывали огромные митинги — по сто, сто пятьдесят тысяч, — было ощущение, что жулики и воры испугались и не будут серьезно фальсифицировать президентские выборы. А значит, по всем нашим прогнозам, по социологии, должно было быть два тура. И представьте себе моральное состояние многих участников протестного движения, когда 4 марта — ну, точнее, 5 марта — мы узнаем, что Путин набирает… сколько там? 63 или 66 процентов голосов. Притом что по всем прогнозам должен был быть второй тур. А во втором туре уже могла сложиться совсем другая игра.

Конечно, люди были немножко подавлены, обескуражены. Никто не ожидал, что будут такие же фальсификации, как на парламентских выборах. Я был в Астрахани и видел, как людей избивали, выгоняли с избирательных участков, как вышвыривали наших наблюдателей — в том числе депутата Госдумы Крутова. Поэтому был такой, если хотите, политический… ну, не нокаут, а нокдаун.

Но мы смогли переждать некоторое время, и посмотрите: 6 мая людей было, наверное, больше, чем 10 декабря. Это о чем говорит? Во-первых, люди поняли, что их опять обманули с реформами: у нас больше десятка губернаторов переназначено. А закон о политических партиях, который принят? Он из одной крайности, когда было семь партий, перевел страну в другую крайность — и теперь у нас будет 507 партий. То есть власть действует в своем стиле: разделяй и властвуй.

Есть ощущение того, что без нашей уличной активности никаких перемен быть не может, потому что наши поправки не принимаются, встречи Медведева с оппозицией ни к чему не привели — то есть власть не хочет вести диалога с умеренной оппозицией. Поэтому люди выходят на площадь. Мы, честно говоря, не ожидали, что уже 6 мая будут такие массовые выступления. Думали, тысяч двадцать-тридцать выйдет — это тоже много. Но когда мы пришли и увидели, что вся Якиманка забита плюс вся Болотная площадь была забита, мы поняли, что у оппозиции открылось второе дыхание: пошла новая волна протеста.

Она будет однозначно набирать обороты, потому что уже с 7 мая по сегодняшний день — сегодня у нас 11-е число — то есть четвертый день люди в режиме нон-стоп собираются в разных районах Москвы. Сейчас работает лагерь на Чистых прудах. Вчера мы бились там за биотуалеты — за то, чтобы их не забрали. И если 7-го выступило 400—500 человек, то вчера, несмотря на задержания, несмотря на угрозы какой-то политической расправы, их было несколько тысяч. Люди добровольно приходят туда, хотя прекрасно понимают, что их могут задержать. Они выходят, они проявляют солидарность, они ночуют на Чистых прудах — и при этом убирают за собой, делают зарядку — то есть ведут себя вполне прилично. Сегодня, 11 мая, например, мы будем записывать программу «Госдеп» прямо на Чистых прудах, прямо на улице. Это будет вечером. Думаю, там соберется еще больше народу. Я ожидаю, что на следующий марш придет людей еще больше, чем 6 мая.

РП: А дата? Пока обсуждается 12-е?

ДГ: 12 июня. День России. Мы хотим, чтобы Россия была нормальной, независимой, свободной; чтобы наша страна была правовым, демократичным государством. В День России мы выйдем со своими требованиями: прежние требования остаются, плюс, я думаю, надо добавить новых, позитивных требований. Это независимая судебная власть — реформа судебная; это реформа правоохранительных органов. Это реформа разделения властей: то есть ограничение власти президента, с передачей дополнительных полномочий парламенту, чтобы у нас было право парламентского контроля, парламентского расследования, чтобы мы могли спокойно участвовать в принятии политических решений. Ну а в дальнейшем, конечно, нужно распускать Думу и делать перевыборы уже с участием новых игроков.

РП: Скажите, а если власть не будет реагировать — вообще никак? Допустим, я тоже был в Астрахани, видел эту грандиозную демонстрацию — тысяч пять, наверно, было людей. Ну и что в итоге? Шеин сейчас судится, но я думаю, и так понятно, какое там будет судебное решение. Что если вас будут упорно игнорировать, не замечать?

ДГ: Сто тысяч невозможно не заметить, это раз. Второе. Если власть не будет реагировать на мирный протест, если не будет вести диалог с умеренной оппозицией — а мы все-таки умеренная оппозиция… И Удальцов — это тоже умеренная оппозиция.

РП: Да, конечно.

ДГ: Тогда на митинге, на следующих шествиях появятся новые герои, которые будут призывать к серьезным силовым столкновениям. Иными словами, если нет диалога, протест будет радикальным. Это совершенно очевидно. Думаю, и власть должна это понимать и принимать какие-то меры. Это первое.

Второе. Путин напоминает мне богатыря, который стоит у камня, а там надпись: налево пойдешь — коня потеряешь, направо — голову. Перепрыгнуть невозможно. Вот он стоит и думает: что же делать, и есть ли какой-то третий путь? Третьего пути нет. Потерять коня — это пойти на уступки и провести политические реформы. Если нет, то остается понятно что. Арабский сценарий, арабский вариант. Другого просто не дано. Это законы жанра, законы жизни, законы политики. Поэтому, конечно, мы будем призывать к мирному протесту, будем требовать перемен и оказывать на власть цивилизованное политическое давление. Но если мы не сможем добиться каких-то перемен, то на наше место придут радикалы. Это совершенно однозначно и очевидно.

РП: Что ж, в следующей части нашей программы поговорим о 6 мая. 6 мая для властей был, по-моему, очень тревожный звонок.