Происходящее в российском обществе после думских выборов глазами психолога

Наше общество охватила чума XXI века — геймерство

ЛГ: Мы продолжаем наш «Ресет». Напомню, у нас в гостях в качестве эксперта психолог и конфликтолог Виктор Пономаренко. Итак, мы определились, что партий как таковых у нас нет, а мотивация прихода к власти — это, как я понимаю, борьба за денежные потоки. В основном.

ВП: Да, разумеется. Поскольку у нас ресурсная экономика.

ЛГ: Поэтому те люди и те партии, которые придут к власти, будут делать абсолютно то же самое, что делают люди, которые находятся у власти сейчас.

ВП: У власти есть логика. И эта логика потребует абсолютно тех же действий от любых людей, находящихся в этих креслах.

ЛГ: Потому что один человек ничего не решает. Есть чиновники, есть аппарат.

ВП: Нужно даже не создавать, а встраиваться в существующую систему. Создание новой системы — это колоссальный труд, растянутый на десятилетия, если не на столетия.

ЛГ: Давайте тогда перейдем к труду как движущей силе событий. Потому что, когда до начала передачи мы с вами тут в уголочке беседовали, вы сказали, что в общем-то все отсюда. Все конфликты, все, что происходит в нашей стране и в мире, — все это исходит как раз от человека труда, от внимания к нему, от его отношения (я сейчас вас цитирую — пытаюсь, во всяком случае) к своему труду. Вы это уже проговаривали в первой части.

ВП: Совершенно верно. Все дело в том, что природа не благотворитель. Она очень жесткий кредитор. Она наделяет человека некими внутренними, врожденными качествами, прежде всего темпераментом, определенным складом поведенческой и психической динамики, интеллектом, то есть способностью строить более или менее адекватную картину мира в своем внутреннем психическом пространстве. И это обязательно должно быть использовано, и использовано на благо окружающих людей. В этом и заключается смысл поведения человека. Он должен своими поступками обеспечить жизнеспособность себе и окружающим.

ЛГ: Смысл жизни.

ВП: Если это осознанное поведение, то это называется смыслом жизни. Эмоционально пережитая востребованность, реализованность в социальных отношениях, — это счастье. Соучастие.

ЛГ: А где у нас произошел разлом?

ВП: На самом деле во всем мире не очень-то внимательно подходят к индивидуальности. Когда говорят о профессиональной ориентации человека, то, как правило, отталкиваются от трудовых социальных потребностей. То есть обществу нужно столько-то каменщиков, столько-то врачей. Идет запрос в систему образования. А хорошо бы... На самом деле единственный способ что-то поменять в этом мире — это идти от личности, от индивидуальности. А он-то на что способен? А где его соучастие? Ведь если он не найдет этого в труде, то он обязательно… Без реализованности он не остается. Иначе смерть — в буквальном, драматическом смысле этого слова. Его собственный иммунитет, его собственная психика начнут его прессовать. «А зачем тебе жить?» — скажет его организм, а его психика убедит его и доведет до суицида. Так обстоят дела.

Так вот, чтобы этого не случилось, человек пытается реализовать себя хоть в чем-то. В чем? Прежде всего, в игре. И эта, на мой взгляд, чума XXI века — геймерство — охватила наше общество. И не только геймеров в узком смысле, которые погрузились в виртуальное пространство, Интернет и компьютерные игры до такой степени, что совсем недавно 15-летний мальчик топором зарубил свою мать, которая сказала, что завтра выбросит его компьютер. Это не его увлечение она хотела выбросить. Она сказала, что с завтрашнего дня ты прекращаешь жить. И он сказал: нет, прекращаешь жить ты. Эта маленькая капля как пример. А ведь все это распространяется и на общество в целом.

ЛГ: Смотрите, все говорят о прогрессе с точки зрения социальных отношений. Я имею в виду «фейсбуки», гаджеты, через которые теперь совершаются разные события, революции, в том числе и у нас. Этот уход в Интернет — это хорошо или плохо? Это то самое геймерство?

ВП: Да. Но не на сто процентов, разумеется. Нам всем приходится сталкиваться и с позитивными примерами, с тем, что интернет-общение может быть вполне конструктивным.

ЛГ: Прогресс, никуда не денешься.

ВП: Другой вопрос, что для многих это суррогат жизни. Это та самая игра, которая по форме напоминает жизнь. Единственная существенная разница между игрой и трудом — то, что труд создает стоимость (в экономическом смысле). Он создает благо, повышает жизнеспособность и других людей, и самого труженика. А геймерство — нет. Игра никакого блага не создает. И в какой-то момент (мы все нормальные живые люди, в большинстве своем с адекватной самооценкой) человек понимает, что провел жизнь впустую.

Это геймерство, кстати, может быть и в политических выступлениях. Забава молодых, и не важно, что послужило первотолчком к этой забаве. Эх, раззудись, плечо, размахнись, рука. А дальше пусть взрослые, серьезные и ответственные люди разгребают за меня все, что я наворотил. Это геймерство. Геймерством является и поверхностное отношение к своей работе, когда человек не любит свой труд. А что значит любит? Нельзя сказать: люби свой труд. Так не бывает. Человек любит то… Он самого себя любит в труде. Вот он демонстративен по складу характера — а он актер по профессии. Вот он, не знаю, человеконенавистник по складу характера — а он аудитор, контролер, таможенник. Боже, с каким счастьем он начинает свой трудовой день!

ЛГ: А материальное вознаграждение за труд — оно каким-то образом…

ВП: Финансовое стимулирование никогда не сыграет роль серьезного мотивирующего фактора. Однако, поскольку деньги все-таки в ходу и имеют смысл и цену, труд должен быть оплачен по средневзвешенной цене этого специалиста на рынке труда. Для этого нужен серьезный рынок труда. И вместо того чтобы ломать копья и считать кому-то недоданные голоса, мы должны озаботиться тем, что у нас нет профессиональной ориентации молодежи, что у нас не сформирован рынок труда. Он у нас в зачаточном состоянии. Наши, российские, общественные трудовые ресурсы не только очень малы и скудны по количеству, но и используются крайне неэффективно по сравнению с развитыми странами. Где наше министерство труда? Его нет, оно редуцированно до департамента. Где наша серьезная и внятная политика? Мы в лучшем случае только защищаем работника от работодателя. Трудовых мигрантов пытаемся выгнать. Где представления о том, как человек должен быть реализован и задействован в труде?

ЛГ: Давайте мы на этом вторую часть закончим, а в третьей части поговорим об ответственности. Мы говорим: этот должен, тот должен. А власть что должна делать? Как она должна на все это реагировать? Но об этом — в третьей части.