70-летие Льва Пономарева

Лев Пономарев, ч. 1

Flash version 9,0 or greater is required

You have no flash plugin installed

Click here to download latest version

Уже прошло два года, как сменилось руководство Федеральной службы исполнения наказаний. Конечно, два года назад у нас были надежды. Я должен сказать, что мы оказывали колоссальное давление. Правозащитное сообщество не молчало. Оно очень громко и внятно говорило (и говорит) о том, что происходит в системе исполнения наказаний. Мы готовим доклады, где говорим, что пытки, избиения, изнасилования заключенных стали практикой работы системы исполнения наказания. При этом мы делаем оговорку. Система исполнения наказаний — это около тысячи учреждений, и отнюдь не все они являются пыточными. Но наличие десятков пыточных зон, пыточных хат — пресс-хат, пресс-зон, как их называют, — необходимый элемент нашей системы исполнения наказаний. Это как бы костяк системы исполнения наказаний.

Поэтому, когда нужно наказать заключенного по политическим мотивам либо отнять у него бизнес, всегда есть возможность вытащить из того региона, где вообще не пытают, и перевести в другой. Впрочем, по политическим мотивам почти не пытают. Это происходит в редчайших случаях. Чаще всего это бизнес-заказ или война с теми, кто борется за свое достоинство. Оступился человек, совершил какое-то уголовное преступление, но борется за свое достоинство. Это нормально. Человек может оступиться. Как гласит русская пословица, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Поступок может быть у человека случайным. Но он человек с достоинством. И если он попадает в систему исполнения наказаний и не хочет стоять в позе «Ку», его из спокойного региона вполне могут эпатировать туда, куда следует. Уже на этапе его ждут пытки и избиения, а потом он попадет в зону, где его просто будут убивать. Вот такой примерно рисунок работы системы исполнения наказаний.

Поэтому принципиально важно эти зоны закрыть или хотя бы постепенно изменить атмосферу в них. Но что особенно меня возмущает, вернее, не возмущает, а напрягает. Прошла информация о событиях в иракской тюрьме Абу-Грейб. Об этом весь мир говорил. Об этом Путин говорил, подчеркивая, что вот они от нас требуют демократии, а что у них в Абу-Грейб происходило! Примерно такие фразы произносил. И Медведев говорил. Но все, что там происходило, настолько… Да, это было унижение заключенных. Но их не убивали, их даже не пытали. Их просто фотографировали в раздетом виде. Это, бесспорно, плохо, унизительно. Но у нас не только раздевают. Раздеть заключенного у нас — это норма. По нескольку раз в день ставить на колени и искать что-то в анальном отверстии. Допустим, мобильный телефон. Несколько раз в день! Это тоже в некоторых зонах является нормой.

Я уже не говорю, например, об угрозе реального изнасилования. Заключенному, который пишет жалобы и разоблачает начальство, говорят: либо ты прекратишь, либо… Он молчит. Тогда (у меня много таких описаний) приводят какого-то мерзавца из заключенных. Он раздевается, снимает штаны, мастурбирует. То есть прямая подготовка к изнасилованию. И заключенный ломается и подписывает любые бумаги. Я знаю, что бывают случаи и реального изнасилования, но никогда такая жалоба до нас не дойдет. Потому что, если человека изнасиловали, ни он, ни его родственники никогда в этом не признаются. Я знаю случай, когда молодого парня, не помню, восемнадцати- или даже шестнадцатилетнего, голого бросили в камеру к отморозкам. Раздели и бросили. А после этого он повесился. И что с ним было, мы можем только догадываться. И это все не расследуется. Вот что страшно.

Страшнейшие пыточные зоны. Вот СИЗО №1. О нем сделан фильм. Адвокат Беляк делал. И буквально несколько дней назад на него было покушение. Может быть, оно связано с этим фильмом, может быть, нет. Но в него стреляли — слава Богу, мимо. Фильм есть в Интернете, да и мы его раздаем. И публикации есть о том, что СИЗО №1 пыточный. Названа и фамилия человека, который это делает. Он отморозок. Он выйти уже не может. Ему не жить, как говорится. Он живет там. Но ему созданы комфортные гостиничные условия. Он живет в отдельной камере, у него есть телевизор. И (опять же по той информации, которую мы имеем) его вывозят на убийства в другие зоны. Надо убить человека — его вывозят в другую зону. Он убивает, и его возвращают в СИЗО №1.

Есть показания человека, который участвовал в избиениях и, возможно, убийствах. Он раскаялся и дал показания. Они запротоколированы адвокатом. Они есть в Интернете. Мы проводили об этом пресс-конференцию. Адвокаты зачитывали показания этого человека. Не расследуют. Мы требуем. Мы написали в прокуратуру. Я написал Лукину.