Особое видео: Еженедельная передача RESET.ПЕРЕЗАГРУЗКА

Передел собственности

ЛГ: 30 сентября парламент Литвы принял поправки к Уголовному кодексу, вводящие наказание за оправдание советской агрессии. Усомнившихся предлагается штрафовать или даже сажать на срок до двух лет. МИД России считает, что отношения не должны выстраиваться таким недружественным образом. Газеты, в частности «Время новостей», отмечают, что автором поправок стал депутат парламента и представитель партии консерваторов. Она стала заметной политической фигурой за пределами Литвы, после того как ее усилиями парламент принял резолюцию, ставящую знак равенства между фашизмом и сталинизмом. Вот тоже вечная тема.

АГ: Вечная тема для России. Потому что это Прибалтика.

ЛГ: И для Европы. 

АГ: И для Европы. Но Европа и Прибалтика уже с этой темой определились. Они уже приравняли сталинизм к фашизму. А Россия никак не определится. И нам, наверное, уже надо сделать какой-то выбор. Либо у нас Сталин — эффективный менеджер, либо он человек…

ЛА: По-моему, наша политическая верхушка сделала этот выбор. Для них Сталин — эффективный менеджер.

АГ: Да, но телевидение еще теряется в этих вопросах. 

ЛА: Мне кажется, что здесь тот редкий случай, когда много несогласных с трактовкой сталинизма и сталинского террора. И даже не только лояльные, но и послушные прислужники власти, я имею в виду журналистскую братию, не согласны. И там, где можно, не рискуя своим местом, стараются все-таки сказать, что думают. Я где-то прочла: 60 процентов считают, что Сталин — преступник. Это немного. Всего 60 процентов, чуть более половины населения. 

АГ: То есть это люди, которые считают Сталина преступником…

ЛА: Как фашизм приравнять к сталинизму… А Великая Отечественная война? Дело не в войне. Там говорилось о терроре против своего народа.

ЛГ: Все правильно. Действия властей некоторых прибалтийских стран позволяют усомниться в их искренности. Тот же перенос «Бронзового солдата». Это памятник связан со Второй мировой войной. Все, кто освобождал прибалтийские страны, почему-то стали оккупантами…

ЛА: Это, конечно, несправедливо. Что касается вашего замечания по поводу переноса памятника — если вы замечаете соринку в чужом глазу, то и бревно в своем замечайте. Я, когда был накал страстей, была в Химках. Помните эту историю?

ЛГ: Конечно.

ЛА: Там памятник не уничтожили. Перенесли памятник из центра города.

ЛГ: Я не об этом. Я о том, зачем трогать.

ЛА: Есть опора на какие-то слои населения. Если вам не нравится, давайте из центра города перенесем. На кладбище аккуратненько перенесли. 

Мне очень горько. Мой отец пошел на фронт. Я приехала с летнего отдыха 13 июля 1941 года. Уже бомбили Москву. Отец еще был в Москве, но уже в казармах, в военной форме. Он отпросился попрощаться со мной. Мама работала в Академии наук, детей сотрудников Академии наук отправляли в эвакуацию в Казахстан. И 14 июля я уехала. И вот 14 июля 1941 года — я эту дату хорошо помню — я видела отца в последний раз. Он не вернулся с фронта. И он мне сказал: «Дочурка, я иду защищать советскую власть». 

Думаю, что после 1937 года у него были претензии к советской власти. Но когда идет война, все сомнения отбрасываешь. У меня были такие же чувства. Я была в Казахстане, когда немцы подошли к Москве. У нас тогда были радиоточки, не приемники, а точки темные на стене висели.

ЛГ: Динамики. Репродукторы.

ЛА: С хрипами. Я становилась на постель. У нас в Химках друзья бабушкины жили, и мы туда на трамвае ездили. Это хоть пригород, но практически уже Москва. Я думала: неужели немцы войдут в Москву? Если войдут, то я из интерната убегу, проберусь в Москву и убью хоть одного немца. Как я собиралась убивать — это другой вопрос. К счастью, немцы не вошли в Москву, и я этого безумного плана не выполнила, но чувства такие были. 

Так что мне не надо объяснить про «Бронзового солдата», я все понимаю. И тем не менее поступили пусть обидным для меня образом, но цивилизованным. Ну не нравится населению наш памятник, ну хорошо — перенесем. Уступим. На другое место, на кладбище, туда, где он более смотрится, чем в центре города, который не хочет вспоминать, что он был частью СССР. 

И в это время вся эта история в Химках. Чем кумушек считать трудиться, не лучше ль на себя, кума, оборотиться? Я бы на себя оборотилась, когда такое безобразие, когда на «Курской» (станция метро) надписи восстанавливают и так далее. Зачем эпатируют тех, для кого Сталин людоед?

АГ: Вот именно об этом Лев и говорил. Все слишком перемешалось. И Сталина нельзя отделить от войны, от победы…

ЛА: Неправда. Очень даже можно. Потому что Сталин по отношению к своему народу и до войны, и после был чистым людоедом. Он не жалел своих людей. Против всяких законов войны. Всегда теряет больше тот, кто наступает, но мы потеряли в пять раз больше, хотя наступали они. Потому что считали: бабы новых нарожают. Синявские высоты и т.д. 

Я знаю, как мой отец погиб. Не считали людей. Окружили Вторую ударную армию. Когда запросили, как быть: вырываться из окружения? «Ни шагу назад!» А впереди только немцы. Отступить можно только назад. Раньше это место называлось «Мясной бор», потому что там много дичи было, а теперь так называется потому, что там под каждым кустом непогребенный лежит. И вот на все денег хватило, а на то, чтобы разыскать тех, кто там головы сложил, и похоронить, — на это денег не хватило. Так чего они обижаются на эстонское правительство? Почему оно должно к нашим солдатам и к нашим памятникам относится с большим приоритетом, чем наши власти?

АГ: И все же стоит ли поднимать этот вопрос, вызывающий столько споров и мнений? Может, оставить на будущее?

ЛА: Чего я буду их учить? Я своих хочу научить. А их пусть учат собственные граждане.

ЛГ: Как нам реагировать на это?

ЛА: Спокойно.

АГ: То есть никак? 

ЛА: Да. И смотреть, как наши власти относятся к защитникам родины. А остальные… Фыркнуть и забыть потом. Они не наши. Нам своих хватает.