А Б В Шрифт

23 ноября Дума рассмотрит закон, который кардинально меняет права тех, кто попал под уголовный пресс

Вадим КЛЮВГАНТ,

адвокат

Унижение до ноля целых тринадцать сотых оправдательных приговоров

Любой активный, но кем-то назначенный жертвой человек может стать мишенью внесенных в Госдуму поправок, которые меняют российское уголовное и уголовно-процессуальное законодательство в ужасающе неблагоприятную сторону.
Унижение до ноля целых тринадцать сотых оправдательных приговоров 22 ноября 2012
В нижнюю палату парламента направлены три поправки, весьма важные для многих граждан. Одна из правительства, две — из Верховного суда. В случае принятия правительственной поправки россиянам, уже осужденным «самым гуманным судом в мире», рано успокаиваться: следственные органы легко смогут вернуться к, казалось бы, похороненному на полках архивов уголовному делу и придумать новые «правовые» трактовки тех деяний, по которым уже вынесен приговор. Главное, чтобы было желание удержать подольше человека в казенном доме. Если будет принята поправка ВС относительно суда присяжных, то практически все уголовные дела, не подпадающие под пожизненное заключение как меру наказания, уйдут из ведения судов субъектов Федерации в суды районные. То есть следственной группе будет уже не страшно возбуждать дело в отношении персонала какой-либо коммерческой структуры по статье «Организованное преступное сообщество»: раньше статья попадала под суд присяжных, который мог вынести оправдательный приговор, а теперь нет. И тем более соблазнительно будет следователям вернуться к уже рассмотренному судом уголовному делу и найти в нем «новые обстоятельства» — то самое «организованное преступное сообщество». Опять же, раньше не находили, так как опасались суда присяжных, а теперь в районных судах с их тишайшими судьями опасаться нечего. Ну и третья поправка, снова от ВС, — размножение уголовно наказуемого мошенничества путем деления на кучу сомнительных видов и подвидов, разнесенных в шесть новых статей Уголовного кодекса. Теперь «по вновь открывшимся обстоятельствам» можно возобновлять дела, руководствуясь теми самыми новыми подвидами «мошенничества», которые породил креатив законотворцев.

Вадим Клювгант, ч. 1

Вадим Клювгант, ч. 1

— Вот у нас есть три поправки в сфере законодательства, о которых, в частности, говорила ваш соавтор по статье в «Ведомостях» Яна Яковлева. Скажите людям, что это такое? Почему мы можем говорить о кумулятивном эффекте и чего нам стоит опасаться?

Опасаться здесь можно и нужно абсолютно всего — буквально каждой строчки каждой из этих поправок (и даже того, что между строк). Почему? Вот самое очевидное: у нас сегодня подавляющее число уголовных дел рассматривается судами районного уровня. То есть отличие порядковое между количеством дел в районных и областных судах.

А теперь это количество в районных судах еще больше возрастет. Значит, конвейер, который там и так есть, станет еще более быстрым. Соответственно, уменьшаются шансы на то, что в деле человека разберутся.

В районных судах нет большего количества судей (по сравнению с областными судами), которое соответствовало бы разнице в количестве дел. И дела, передаваемые из областных судов в районные, безусловно, сложнее, чем большинство дел в районных судах.

Вдобавок в районных судах на сегодняшний день практически нет оправданий. Ноль целых тринадцать сотых (с учетом отмены кассаций) — доля оправдательных приговоров в районных судах.

В областных и равных им, по делам, которые рассматривают присяжные, эта доля составляет от 15 до 20 процентов. За счет этого общая доля оправданий в этих судах выше (поскольку там не все дела рассматриваются присяжными).

Это настоящие барьеры на пути произвола. А для людей это гарантии на доступ к правосудию. Но теперь эти барьеры уничтожаются.

Уже давно подготовлена, представлена — и не кем-нибудь, а первоклассными экспертами — и одобрена Советом по правам человека при президенте поправка, которая гласит: хорошо, пусть будет так, пусть все дела будут рассматриваться в районных судах, но у человека, не признающего себя виновным, должно быть право получить суд присяжных.

Этот законопроект просто наглухо заблокирован — он даже не рассматривается. «Страна не готова, народ не готов, организационно сложно» — и все. Весь уровень аргументации.

Теперь погружаемся дальше и глубже, поскольку этим все далеко не исчерпывается. И на конкретном примере посмотрим, как будут работать три эти поправки — каждая в отдельности и три вместе взятые.

Давайте представим себе предпринимателя, который осужден, например, за мошенничество или за растрату. Он отбывает наказание… или уже отбыл его и досрочно освобожден в связи с недавним смягчением законодательства.

Этот человек радуется возвращению к свободной жизни, думает, как ему восстановить свой бизнес и так далее. И тут к нему приходят наши правоохранители в погонах и говорят: знаешь, мы тут еще поразбирались, и что оказывается? Ты был осужден за мошенничество в сфере страховой деятельности (или инвестиционной), а мы обнаружили еще вот такое и такое мошенничество.

Так что действия те же самые, но в них еще есть вот это, вот это и вот это. А еще мы выяснили, что твоя преступная деятельность носила организованный характер (то есть мошенничество — одно преступление, в составе организованной группы — как квалифицирующий признак).

А на самом деле, скажут ему, это организованное преступное сообщество. А организованное преступное сообщество, в отличие от организованной группы, это новая статья Уголовного кодекса — то есть самостоятельное обвинение. И срок наказания по нему — до 20 лет лишения свободы.

Мало того, это обвинение не может быть отнесено к категории экономических, а значит, нет никаких препятствий для досудебного ареста.

И получается: первая поправка, по которой много-много видов мошенничества. Вторая поправка, по которой могут обнаружиться некие новые обстоятельства (никому не понятно, что это такое, а значит, как хочешь, так и трактуй), которые дают основания для более тяжкого обвинения.

Ну и третья поправка. Сейчас по заказным коррупционным делам вот эту 210-ю статью об организованных преступных сообществах боятся вменять и не вменяют только по одной причине — потому что человек попросит суд присяжных. А в суде присяжных полного контроля нет.

Но сейчас этот барьер убирается, и человек получает обвинение еще с 210-й статьей. Его арестовывают уже на досудебной стадии. Он не получает возможности суда присяжных. И в целом это способно сломать человеку жизнь.

Я на самом деле не фантазирую, поскольку своими глазами видел обвинение предпринимателя, в котором было написано, что весь персонал компании, которую он возглавлял, был вовлечен в преступную деятельность. Но по тому делу 210-ю статью не вменили — вероятно, из опасения суда присяжных.

А поскольку предпринимательская деятельность всегда совершается в организованных формах, остается просто поменять вывеску: вместо «компания» написать «преступное сообщество». Вот и все. Ничего даже придумывать не надо. На уже искаженных фактах изобретай сколько угодно тяжких обвинений.

В первую очередь, конечно, это касается предпринимателей как наиболее активной, продвинутой и находящейся под наибольшим коррупционным, рейдерским гнетом категории лиц. Но одними лишь предпринимателями риски не исчерпываются.

Любой активный человек, назначенный жертвой, — а мы говорим сейчас о репрессиях и произволе, а не о правосудии, — может стать мишенью подобных технологий.

Вот в действительности потенциальный масштаб угроз и рисков от этих трех поправок — особенно если рассмотреть их в системе. А их так и надо рассматривать, потому что они отражают систему того, что происходит сегодня и в законотворческой, и в правоприменительной сферах.

Вадим Клювгант, ч. 2

Вадим Клювгант, ч. 2

— Простой наблюдатель может посчитать, что в России наступил сейчас период реакции, административного сумасбродства, и воспринять эти поправки наряду с другими, не менее занимательными предложениями, которые выдвигаются у нас в парламенте. Чем они все-таки отличаются от остального бреда? Ведь тут, видимо, более серьезная политика.

Смотрите, из трех поправок, которые мы сегодня обсуждаем, две внесены Верховным судом Российской Федерации. Еще одна — правительством Российской Федерации. Это не деятельность экзотических депутатов и это не то, что совсем недавно было хлестко названо «взбесившимся принтером».

Я вообще против, когда подобные вещи называют «взбесившимся принтером» или бредовыми идеями. Это категории психиатрические, и они характеризуют поведение психически больного человека, который не ведает, что творит, и спроса с него поэтому никакого.

Если и оставаться в рамках психиатрических терминов, то тут мы имеем дело с навязчивым состоянием — то есть сознательно проводимой линией поведения. И направлена она на достижение одной навязчивой идеи — условно ее можно обозначить «тащить и не пущать».

Иными словами, делается это для того, чтобы любой человек, с которым когда-нибудь потребуется разобраться (по тем или иным причинам), без труда мог быть превращен в жертву расправы.

Для этого нужно создать максимально широкое поле для произвола и бесконтрольности. И называть это бредовыми идеями — значит очень сильно недооценивать масштаб проблем.

Вадим Клювгант, ч. 3

Вадим Клювгант, ч. 3

— Ясно, что от поправок пострадают не только предприниматели. Однако они пострадают в первую очередь. Почему, как вам кажется, именно сословие предпринимателей продолжает быть на переднем крае? Это чисто хищнические моменты или своего рода социальный геноцид?

Предприниматели — лакомый кусок для их конкурентов или для желающих приобрести их активы и имеющих в своем распоряжении этот властно-репрессивный ресурс. Этот мотив всегда присутствовал. И сегодня весь бизнес, который не находится внутри властных структур, пребывает под этим риском.

Но это, конечно, не единственная причина. Если мы сопоставим тенденцию в отношении предпринимателей и предпринимательства с тем, что происходит в отношении других активных людей, то неизбежно придем к выводу, что все, кто смог подняться до осознания каких-то системных вещей и готов отстаивать свои права (защищать свой бизнес или свои убеждения), и становятся первоочередной целью репрессивных мер.

Не видеть в этом сознательной тенденции — значит очень сильно зажмуриться или совсем ослепнуть. И списывать это на бред, идиотизм, профессиональную деградацию — значит недооценивать ситуацию.

Да, это все есть. Как человек, который находится в юридической профессии уже четвертый десяток лет, я воочию вижу утрату профессионализма и нарастание деградации. Мне не доставляет никакого удовольствия об этом говорить, но это, к сожалению, есть.

Но это далеко не все. И мы говорим здесь о том, что фронт атаки, или подавления, все время расширяется, захватывая все активные и организованные сегменты общества. Предприниматели же просто организовались раньше других.

 

Материал подготовили: Роман Попков, Дарья Шевченко, Нина Лебедева, Александр Газов

Комментарии

man from Khakasia
Путин обещает совсем скоро вывести Россию в число первых в мире стран с самыми благоприятными условиями для бизнеса... Очевидно, что он этого обязательно добьётся. Правда, все российские бизнесмены будут, по совместительству, полиционерами, прокурорами и гэбэшниками.
Для добавления комментария необходимо войти на сайт под своим логином и паролем.