Дело ЮКОСа

Обвинение в России не умеет доказывать вину присяжным

Восемь месяцев назад компетенция суда присяжных была урезана. Больше десяти составов выведены из-под юрисдикции суда присяжных под флагом усиления борьбы с терроризмом. И сейчас — новая инициатива, которая пока в законопроект не выдалась, но она уже продекламирована. Теперь нужно еще какие-то не понятные мне с профессиональной точки зрения составы — такие как организованная группа и организованное преступное сообщество — тоже вывести из суда присяжных.

Таким образом, если это реализовывать, такую инициативу, практически не останется ничего у суда присяжных. Потому что организованное преступное сообщество всегда, мы понимаем, сопутствует другим преступлениям. То есть оно и создается для совершения преступлений. Само по себе обвинение в участии или организации преступного сообщества не может существовать. Таких дел практически нет — только теоретически. А организованная группа сама по себе вообще не состав преступления. Это признак, квалифицирующий любого практически преступления сколько-нибудь серьезного, в первую очередь экономических, по практике если судить.

Поэтому я считаю и убежден в том, что эти шаги предпринимаются оттого, что наша правоохранительная система не умеет доказывать вину и не умеет доказывать ее суду присяжных.

Дело в том, что суд присяжных отличается от так называемого профессионального или, возьмем историческое название, «коронного» суда тем, что доказать вину нужно простым людям. Не юристу-судье, а этим двенадцати присяжным. И они решают основной вопрос: виновен подсудимый или не виновен в том, в чем он обвиняется. Понятно, что их интересует в первую очередь не юридическая казуистика, а их интересует по-житейски — есть ли факты, которые подтверждают причастность человека к тому, в чем его обвиняют.

Это трудно, на самом деле трудно. И, конечно, суд присяжных не идеален, у него есть свои плюсы и минусы. Но это так же, как и с демократией. Ничего лучшего человечество за всю историю не придумало. И в самые демократические времена во всем мире всегда был суд присяжных. Это аксиома. Можно пытаться спорить, например, с тем, что асфальтовая дрога сделана из асфальта, и пытаться доказывать, что она сделана из железобетона. Но она же не перестанет от этого быть асфальтовой? Точно так же и здесь. Разговорами о том, что суд присяжных чему-то или кому-то вредит, прикрывается либо некомпетентность, либо корпоративные интересы, а то еще хуже — интересы коррупционные.

Почему нет суда присяжных по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева?

По той же самой причине — компетенция суда присяжных и сегодня очень ограничена. Очень небольшая категория дел на самом деле, которые могут рассматриваться и разрешаться судом с участием суда присяжных заседателей. В том числе то обвинение, которое предъявлено Михаилу Ходорковскому и Платону Лебедеву — оно не попадает в этот перечень, и, соответственно, нет возможности просить суда присяжных.

По большому счету, если мы говорим, что хотим двигаться в сторону настоящего независимого суда, настоящего правосудия и настоящего верховенства права, нужно расширять всемерную компетенцию суда присяжных. И более того, распространять этот суд и на гражданские дела, и на административные дела, не говоря уже об уголовных. А не сужать ее, как у нас происходит на практике в современной России, к сожалению.

Какие преступления сегодня судит суд присяжных?

На сегодняшний день это те преступления, которые подсудны суду областного уровня. Это первая инстанция. То есть суду субъекта Федерации, а не районному суду. И то уже из этого перечня сделаны изъятия, о чем я чуть раньше сказал. Это дела об убийствах при отягощающих обстоятельствах, дела о взятках при отягощающих обстоятельствах и еще некоторая категория дел, примыкающих вот к этим двум. Основные группы большие я назвал.