По словам Паина, которые приводит «Новая газета», уровень одобрения событий 11 декабря на Манежной площади достигает 25–27% — и столько же колеблющихся.

Этнолог напоминает, что в октябре 1922 года 8 тыс. чернорубашечников двинулись на Рим и привели к власти Муссолини. Идеи того марша, так же как и «Русского марша», соединяли требования социальной справедливости и «возвращения достоинства нации». Но еще не родился Интернет, а сейчас десятки добровольных диспетчеров 14–20 лет собрали многотысячную толпу. Их соединила идея, близкая изложенной в гуляющем по Сети письме к генералу Шаманову, командующему ВДВ, с просьбой использовать «десантные войска русского народа» для подавления не только «кавказского беспредела», но и «бездействующей власти». И уже не кажутся фантастикой новое «дело Квачкова» и выдвинутые обвинения в организации групп «ополченцев», которые должны были по сигналу захватить военные части и пойти на Москву. Такой сценарий вероятен, и он может быть определен с помощью метафоры «взрыв».

С начала 2000-х, указывает Паин, именно молодежь стала основным носителем ксенофобии. К примеру, в 1990-х для футбольных фанатов была характерна вражда с неонацистами, сейчас — нет.

Параллельно шел процесс этнизации протеста и у взрослых. Он проявился уже в ходе акций против так называемой монетизации льгот (2004 год), сопровождавшихся лозунгами ксенофобского содержания, а затем при событиях в Кондопоге (2006 год).

Русская этническая консолидация стала ответом на консолидацию этнических меньшинств. Ее разогрела чеченская война, но еще больше — путинские лозунги типа «Кругом враги, которые хотят оторвать жирные куски нашей территории». Все это формировало психологию «униженной нации».

Отрезать себе ломтики этого пирога поспешили и старые партии. Тон задала ЛДПР: «Мы за бедных, мы за русских!» КПРФ также позиционирует себя как партия этнического большинства. И даже некоторые политики, называющие себя либералами, захотели погреть руки у этого костра, выдвинув идею «либерального национализма».

Напуганная власть напрасно старается играть роль «своего парня» — национализм не может быть ее союзником, поскольку опирается на протестные настроения. Но власть способна подталкивать «наци». После Кондопоги заговорили о необходимости «обеспечить преимущества коренному населению». После войны с Грузией — о введении квот для проживания иностранцев. После событий на Манежной на Госсовете 27 декабря речь зашла и об ограничении регистрации внутренних мигрантов — российских граждан.

Националисты требуют не только ограничения въезда «чуждых» этнических групп в Москву, но и депортации ранее прибывших. Есть опасность увеличения числа стычек на этнической основе. В 2010 году в них по 44 регионам погибли 37 человек и не менее 368 ранены.

В России есть особая зона — Чечня, ее режим сопоставим с режимами Ирана, Судана и Кабула в период правления там талибов. Когда в ноябре 2008 года в Грозном были обнаружены семь убитых женщин, «президент Чечни, выйдя из мечети после дневной молитвы, разъяснил, почему эти молодые женщины заслуживали смерти».

Кадыровская социальная терапия ведет к оттоку населения в другие регионы России. Такой отток привлекает к себе массовую ксенофобию. Но и во внешне благополучной Татарии заместитель муфтия Республики Валиулла Якупов отмечает, что «большинство молодежи является носителями привнесенной из-за рубежа религиозной культуры, которую можно назвать ваххабизмом».